„Пикник“ живет в замкнутом мире

Интервью Эдмунда Шклярского от 10 марта 2004 года

— Эдмунд, прошло уже почти пять лет, как группа «Пикник» приезжала на Алтай (рок-фестиваль «В горах на быстрой реке» 1999 год. Место: турбаза «Катунь», Чемальский район — примечание DailyBiysk.ru) Какие впечатления остались в памяти?
— Мы иногда освежаем память фотографиями. Они нам напоминают чуть ли не какие-то японские пейзажи: туманы и все прочее. Мы до сих пор делимся впечатлениями от природы Алтая. Основное, конечно, природа. Река, перед которой написано «Купаться опасно для жизни», красота Алтайских гор.

— Как у вас в группе родилась идея «виолончели»? Кто автор этого «инструмента»?
— Моменты театрализации у нас всегда присутствовали. После альбома «Стекло» была песня «Глаза очерчены углем», и как-то так исподволь придумался такой ход. Тень виолончели чем-то напоминает человеческие очертания, особенно женские, поэтому мы решили приспособить для этой цели имеющихся в каждом городе барышень.

— В каждом городе у вас новая барышня, новая «виолончель». Были забавные эпизоды, связанные с этим непостоянным «инструментом»?
— Иногда думают, что там 220 вольт, и поэтому приходится объяснять, что неопасно, что идет маленький сигнал. К счастью, у нас никто не падал. Мы объясняем элементарную технику безопасности: ничего сложного не надо делать, нужно только по определенному знаку выйти, честно отстоять и, желательно не споткнувшись о провода, уйти.

— Как в группе «Пикник» появился танцующий шаман?
— С 1995 года. Когда-то для питерских концертов мы привлекали танцовщицу. Она-то и привела своего знакомого. С ней мы давно уже не сотрудничаем, а вот он у нас остался: Как член коллектива, без которого мы уже чувствуем себя одиноко.

— Эдмунд, вы определили «Пикник» как облако, в котором можно различить черты, но само оно как-то расплывчато. Какие черты видит в этом «облаке» Эдмунд Шклярский?
— Я тоже, как со стороны, вижу только очертания. Можно догадываться о чем-то. Например, облако — ветер его тормошит, и если оно минуту назад было похоже на проплывающего слона, то сейчас оно похоже на какое-то лицо. Мне кажется, от какого-то освещения, от настроения слушателя меняется музыка.

— В 1991 году вы участвовали с Сергеем Ворониным в пешем походе к Папе Римскому. Откуда эта идея? Был ли это результат «поиска истины»?
— Дело тут не совсем в поиске истины. Это было время, когда стали закрываться все концертные организации и у нас было много свободного времени, а мы уже привыкли перемещаться в пространстве. Мы не мыслили себя, находясь в одном городе. Поэтому мы иногда ездили в разные концы страны: в Минск без всяких особых причин, что-то записывать и так далее:
Нам предложил пройтись один знакомый, и хотя мы уже по возрасту не подходили, так как там шла одна молодежь, нас как-то туда включили. Пошли Воронин, моя жена, еще несколько знакомых. Мы около 5 дней шли пешком. А поскольку у меня католическое воспитание по рождению, мне это было достаточно близко и понятно — зачем я в общем-то иду.

Мы дошли, потом жили в палатках несколько дней, ждали, когда поедем обратно. Когда мы вернулись, мы услышали по радио сообщение о событиях 1991 года: А через несколько дней состоялось выступление, когда мы сыграли концерт против танков на Дворцовой площади, тогда всё шло на убыль. А затем улетели в Анапу.

— Эдмунд, время вашего прихода с Александром Савельевым в «Пикник» — смена не только людей, но и музыки, лидера. Почему оставили название группы?
— Дело в том, что, как правило, музыканты, которые играют и сейчас, пересекались и многие из них играли в конкурирующих группах. Мы, играя в институте, очень часто пересекались с теми, с кем стали впоследствии играть. Жак (Евгений) Волощук, который был основным двигателем «Пикника», мы с ним пересекались несколько раз, расходясь в институте, учась в одном политехе. А потом из «Пикника» ушли все музыканты, кроме его и Алексея Добычина. В таких случаях приглашаются те, кого ты знаешь. Он пригласил меня на освободившееся место гитариста. И ещё нужен был какой-то репертуар. Поскольку его не было, я пригласил опять же знакомого Олега Бахтиярова, с которым у нас тоже были определенные музыкальные пристрастия, и Савельева, с которым мы тогда играли. Все достаточно просто. Каждый приглашает своих знакомых.

А название — оно уже есть. Оно может потом даже несколько не соответствовать характеру. Скажем, рождается человек, его назвали вот так-то, а он, оказывается, совсем не похож на свое имя. И редко кто меняет имена.

— Ваш новый альбом называется «Тень вампира». До этого у вас были «Вампирские песни». Это попытка заставить слово вращаться после повторения или название связано с чем-то иным?
— Раз постоянно идут постановки фильмов с одними и теми же названиями и одними и теми же сюжетами, то тема вампира постоянно окутана каким-то, как мне кажется, романтизмом. Там нет той пошлости, которая присутствует в иных жанрах. Скажем, сегодня появились одни представители, завтра другие, кругом пистолеты и все прочее. В фильмах про вампиров присутствует какая-то романтика, любовь и некая атмосфера, которая завораживает. И режиссеров, и писателей, и музыкантов, к которым мы себя причисляем. Эта тема навевает и на нас какие-то ощущения. Скорее, не в плане питья крови, а как существ, которые не похожи на других и вынуждены жить по своим законам. Они тянутся друг к другу и живут по своим правилам, пока не прокукарекает петух и не сверкнет первый солнечный луч.

— Вы сказали, что «наш мир — перекрестие замкнутых человеческих миров. „Пикник“ живет в замкнутом мире». Замкнутость — это удел или можно что-то изменить в подобном ходе событий?
— У человека свои пространство. Если я образую какой-то коллектив, то он приобретает какую-то коллективную судьбу. В этой лодке мы плывем по миру. Со своим определенным законом. Другое дело, что биологические законы не могут быть похожи.

Как мне кажется, человек живет по персональным законам. Причинно-следственно. Если человек что-то сделает, ему отвечает эхо. Но каждому эхо отражается совершенно по-разному. Законы экспериментальны и неприменимы как советы. Человек, который будет поступать по чьим-то советам, может получить совершенно иной результат. Каждый человек — эксперимент. По глобальным законам (не то, что он пошел в магазин и купил батон или булку), по смыслу жизни он вынужден идти на ощупь по своей стезе.

— Год 1985 — год включения «Пикника» в запретный список. Что означало это в тот момент для группы?
— В то время были киоски звукозаписи, благодаря которым первый альбом «Дым» разошелся по стране. Потом название «Пикник» было изъято. Поскольку тиражировать было нельзя, то, скорее всего, это была если не блокада, то информационное перекрытие кислорода.

— И как вам удалось выстоять и не разбежаться?
— Мы жили в городе и не знали, что делается в стране. На нас это мало влияло. Дело другое — группа «Трубный зов», лидера которой просто посадили за то, что они касались религиозной тематики, что было, похоже, более крамольно. Больше страдали зрители, потому что на концертах в рок-клубах почему-то делали облавы на зрителей. У них проверяли карманы, некоторых забирали в кутузку и т. д.

— У вас есть интересное замечание того, что качество своей музыки композитор определяет по телефону. У вас есть такой прием?
— Это я говорил чужие слова. По телевизору выступал один из композиторов, который написал музыку для многих фильмов. Он говорил, что проверяет музыку на своих знакомых по телефону. Если до них доходит — хорошо, нормальная музыка. Скорее всего, в этом есть правда жизни. Если прятаться за хорошей аппаратурой, за эффектами и всем прочим, можно спрятаться глубоко, и слушатель не разберет: что хорошо, а что плохо. Хуже нет качества, чем телефон, и если сквозь телефон прорывается — значит, это то, что нужно.

— А по какому показателю определяете вы, что находитесь на правильном пути?
— Совместными усилиями со слушателями. На концерте мы проверяем — приживется или не приживется та или иная песня, особенно если она до этого не была записана и для слушателей она новая, то по реакции мы можем делать какие-то выводы.

— Вы всегда выступаете в темных очках, потому что вас «выбивает взгляд зрителя»?
— Я просто начинаю думать о другом, так же, как если бы я увидел дырку в полу и оттуда кто-то на меня посмотрел или светила лампочка непонятного цвета. Это начинает владеть тобой, и ты начинаешь думать уже совсем о другом. Взгляд меня заставлял бы думать не о песне, а о взгляде, о человеке, о лице и так далее.
Зрительный зал воспринимается мною как организм, так же, как и мы себя на сцене все-таки преподносим не как отдельных людей-исполнителей, а тоже как некое целое. Вот эти два организма и общаются. Не надо делить и то, и другое на части.

Вами сказано: «Время революционных преобразований в музыке прошло, кончилось значение рок-музыки в головах людей как преобразующей силы общества». Эдмунд, что необходимо, чтобы музыка давала людям надежду?
— У каждого человека свое настроение. Если оно совпадает с тем, какой диск он ставит, и это ему помогает, то это очень хорошо. Рецептов нет. Почему я так сказал? Я жил в тот период, когда музыка занимала 90% времени, и мне жалко, что ее «подвинули». Музыкант, который что-то играл, носил свою прическу, пиджаки, ботинки и все прочее, и не фирмы становились законодателями каких-то мод, а сама жизнь диктовала, как одеваться и что слушать. И эти слова связаны с тоской по тем временам. Вернуть? Я не думаю, что есть способы возвращения.

— Эдмунд, вами любимый Лао-Цзы сказал: «Способное замечать незаметное называется ясность. Способность удерживать ускользающее называется сила». Какой способностью должен обладать музыкант, чтобы написать альбом в стиле группы «Пикник»?
— Я не думаю, что надо кому-то писать что-то похожее. Если требуется оттолкнуться, чтобы найти себя, то это может и имеет какой-то смысл. Смысла же в подражательстве нет.
В основе любого творчества, хорошее оно или плохое, лежит какой-то дискомфорт. Вот когда человеку будет хорошо, ему незачем будет сочинять, рисовать, писать… Дискомфорт не связан с благосостоянием. Чего не хватало, например, Мерилин Монро или Владимиру Маяковскому? Со стороны кажется, что у людей все есть, а им чего-то не хватает. Когда есть внутренний дискомфорт, рождается творчество.

— Какая книга вам «попалась» в последнее время?
— Я не скажу, что эта книга поменяла что-то в моем мировоззрении, но которую с удовольствием прочитал, — это «Парфюмер» Патрика Зюскинда (Patrick Süskind Немецкий писатель и киносценарист — примечание DailyBiysk.ru).
— А в музыкальном плане?
— Я купил пластинку группы «Procol Harum» (британская рок-группа, 1967 года — примечание DailyBiysk.ru), которая не записывалась очень долго. Лет 15–20. И с удовольствием сейчас слушаю.
— Совсем недавно вы давали концерт в барнаульской «Зебре». С чем связано подобное клубное выступление?
— Этот концерт зависел не от нас. Мы путешествовали по Сибири, и по каким-то взаимовыгодным договоренностям нашему организатору было выгодно провести его там. Это был последний город в гастролях. Хотя, по-моему, это был не совсем клуб. Этот концерт мало чем отличался по форме. Зал находился внутри музыкального училища.

— Ваша проза заканчивается разделом «Переплавленные». Без роду и племени. Рождающие электрические слова, разрывающие звенья цепи…
— Есть такая фраза, достаточно непростая: «У каждого поколения должна быть своя война». Наверное, каждый человек должен переоценивать какие-то ценности. Иногда человеку кажется, что он все знает: это так, а это так. В его жизни должно быть такое, чтобы почва из-под ног уходила. Заново рожденные ценности являются неким расплавлением, и человек расплавляется и становится каким-то другим. Не то, что новый человек, но он начинает более многогранно понимать мир. Не то, что есть черное и белое.

— Ваши пожелания поклонникам «Пикника» в городе Бийске Алтайского края?
— У нас хранятся значки многих городов, в том числе и города Бийска. В вашем городе мы были уже дважды (фестиваль «Золотое лето Алтая» сентябрь 1984 года (стадион «Прогресс»), концерт в ДК Химиков, зима 1986 года — примечание DailyBiysk.ru). И надеюсь, что мы приобретем третий значок.

— Если Бийск отметить в гастролях три раза, то он станет «вращающимся словом»:
— Да, и уже никуда не денешься. А для всех, кто любит нашу музыку, мы всегда готовы показывать на сцене чудеса не только музыкальные, но и извержение огня, и прочее.

Беседу вел Евгений Гаврилов