Мой проект — «Николай Арутюнов и «Funky Soul»

— Николай, возможно ли возрождение «Лиги блюза» и несколько слов о том, над чем вы сегодня работаете?
— Возрождение всегда возможно при определённых кадровых обстоятельствах. На сегодняшний день, думаю, этого не будет. Во всяком случае, это всегда держу в уме и даже в мечтах к этому стремлюсь.

Мой актуальный проект — «Николай Арутюнов и «Funky Soul». Это группа, которая уже существует четвёртый год. Начало было осенью 2005 года, как продолжение фанкового проекта.

После «Лиги блюза» я решил сделать фанковый проект и в первое время приглашал молодые группы мне аккомпанировать. Вначале это была «Чер-та», затем «Funk You», но я понял, что более продуктивно будет создать свою команду, и в 2005 году она появилась.

Вначале было 8 человек, а теперь — 10. Помимо барабанов, бас-гитары, гитары, клавиш и меня в проекте участвуют две бэк-вокалистки и медная секция -труба, баритон-саксофон и тенор-саксофон.

Суть музыки, которую сейчас играю, отражена в названии группы — «Funky Soul». Такую музыку, считаю, надо играть с хорошим бэк-вокалом и с дудками. Год команда существует в таком оптимальном варианте.

Играли всё время и до сих пор играем наши аранжировки классики фанка и соула. Очень много переиграли песен Tower of Power, много James Brown, Average White Band, George Clinton, и т. п.

Сначала музыка была чисто фанковая. Потом, когда стартовала группа «Funky Soul», специально назвал так проект. Здесь и фанк, и соул. Музыки соул стало больше. Появились дудки, и, соответственно, звучание изменилось и стало более богатым и правильным для этой музыки. Soul-музыка — это Otis Redding, Wilson Pickett, Solomon Burke и т. п. Таких песен мы стали играть больше. Сейчас у нас фанк и соул — 50 на 50.

А в 2009 году будет сделан следующий логический шаг. Я написал песни в стиле фанк и соул, а Карен Кавалерян написал для них тексты.

— Какая была причина набора бэк-вокала и медной секции?
— Эта музыка должна играться с женскими бэками. А дудки у нас раньше играли тенор-саксофонист и клавишник. Клавишник играл дудочными звуками, и они наполовину имитировали звучание медной секции. И хотя тенор-саксофон играл живьём, дудочные звуки на синтезаторе — всё-таки есть какой-то эрзац. Практически во всех аранжировках присутствовали дудки, даже в том виде, в полуживом.

Тогда подумал: куда деваться, надо медную секцию брать, хотя это экономически очень тяжело. Ещё два человека. И так-то народу много!

— Одной из причин распада «Лиги блюза» стало то, что музыканты играли на стороне, а «Лига блюза» была как душевная отдушина.
— Я бы не сказал, что они искали средства к существованию. «Лига блюза» им это обеспечивала, но люди разные, и кому-то хотелось не средств, а хороших средств к существованию. Эта картина будет всегда, но теперь я гораздо опытнее, чем раньше, и стараюсь сразу искать людей, которых не то чтобы не интересовали деньги — таких нет, и меня они тоже интересуют — , а которых, во-первых, интересует музыка, которую мы играем. Есть такие люди, и их меньшинство среди музыкантов.

Если человеку нужно просто зарабатывать на музыке, и ему не важно при этом, что он играет, то этому человеку у нас делать нечего. У нас принцип другой. Мы играем только то, что хотим, а уж затем стараемся из этого выжать как можно больше денег.

Приоритетность понятна? Потом никому же не возбраняется, в том числе и мне, где-то ещё играть и зарабатывать. А кадровые вопросы теперь решаю более вдумчиво. Когда определённых людей приглашаю в группу, очень много с ними беседую. Люди приходят по рекомендации, я о них кое-что знаю. Сейчас коллектив большой, но не проблемный. Люди знают, что здесь происходит, а я — какие люди здесь нужны.

— Название «Funky Soul» по одной из песен, написанных James Brown для Bobby Byrd?
— Название родилось ещё до группы, когда я понял, что она нужна. И настроен был сразу назвать группу только так. «Funky Soul» мне показалось очень удачным. Оно точно отражает суть происходящего. А песню мы эту играем.

— На каком инструменте вы начинали свой путь в музыку?
— У меня всегда один инструмент -микрофон. Немножко умею играть на пианино. Даже когда-то в ансамбле на нём играл. Но всегда был певцом.

— Вы сразу выбрали нужное направление в музыке?
— Я блюз и рок люблю с ранних лет. Сложно определить момент, когда потребность перерастает в реализацию. Но сколько себя помню, то пою, и именно эту музыку. Что-то дома подбирал, пел с записями любимых музыкантов.

Это моя среда. Никто меня не учил, всё делал сам. Вначале двигался эмпирическим путём, шаг за шагом. Да я до сих пор учусь.

— Как отнеслись родители к вашим занятиям музыкой?
— Без энтузиазма, но это уже невозможно было остановить. Я сравнительно быстро понял, что это мне нужно, уже в школе и институте я играл в любительских группах.

— С какого момента произошло окончательное формирование группы «Лига блюза»?
— Года через два-три после старта, когда в наш первый состав влился Борис Булкин на гитаре. Когда он пришел, я понял, что образовалась серьезная группа. До 1986 года группа существовала в таком виде. Мы много репетировали и кое-чему научились тогда.

— Как вы попали в центр Стаса Намина?
— В то время мой друг, Сергей Воронов, играл у Стаса Намина, и там была возможность создать блюзовую команду под крылом «Центра Стаса Намина». Сергей меня порекомендовал. Пришёл, меня прослушали и предложили с Вороновым сделать блюзовую команду. А поскольку к тому времени первый состав «Лиги блюза» разошёлся, Стас предложил вновь назваться «Лигой блюза».

Мы решили сохранить это удачное название. Пришли новые ребята: бас-гитарист, клавишник и барабанщик. Таким образом началась профессиональная «Лига блюза».

К 1991 году состав снова полностью сменился. Я ушёл из центра Стаса Намина и решил делать новую «Лигу блюза». Тогда появился Игорь Кожин как основа классической «Лиги блюза». Один за другим пришли Алексей Осташев, Александр Косорунин, Маша Кац и Лада Колосова. Ядро в 1992–1993 годах уже было создано.

— «Июльский блюз» был вашим первым хитом?
— У нас таких хитов было четыре или пять. Первый хит был «Развяжи мне руки», текст которого написал Карен Кавалерян. Это была первая наша с ним совместная работа. В 1988 году эта песня у нас была самая популярная.

Потом появился «Июльский блюз», 1989 год, на который был снят клип, а потом «Ваша дочь», которая «расцвела» в 1990 году. Это был наш самый радийный хит. Ещё был «Лентяй», который тоже часто гоняли, а потом появился «Мой мышонок», 1993–1994 годы.

— Как состоялось ваше знакомство и началось сотрудничество с Кареном Кавалеряном?
— Несмотря на то, что я написал несколько стихов для «Лиги блюза» — «Ваша дочь», «Июльский блюз» и ещё пару песен, я понимал, что я никакой не поэт, у меня нет способностей к этому. И мы искали пишущего человека. Мне посоветовали обратиться к Карену.

А он уже тогда «озвучивал» «Бригаду С», «Чёрный кофе», «Браво». В общем, тогда был в авторитете и был уже опытным человеком. Мы познакомились, и сразу стало понятно, что мы подружимся.

С тех пор и тянется наша дружба. Не скажу, что песни мы пишем легко. Я парень въедливый, и не из тех музыкантов, которые отдают на откуп поэтам текст. Но Карен меня терпит.

Сейчас мы с ним написали фанковые песни. Это у нас гораздо легче получается, потому что фанк — его любимая музыка. Он его лучше понимает, чем блюз, знает, что нужно в фанковом тексте. И поэтому дело полегче идёт.

— Я слышал, Вы приобщились к фанку в берлинском клубе «Квазимодо» в 1992 году?
— Да, фанком «заболел» там на концерте «Average White Band». У меня «башню» снесло. И после этого стал слушать больше эту музыку. В «Лиге блюза» у нас даже одна фанковая песня появилась — «В моем доме без меня». Всё шло к этому постепенно и логично.

А когда закончилась «Лига блюза», подумал о том, что самое время заняться фанком. Это было интересно, люблю эту музыку. Очень доволен тем, что происходит в «Funky Soul». И команда довольна, и люди нами. Всё естественно.

Никогда не занимался тем, что мне не нравилось, или тем, чем не хотелось заниматься. Я полюбил этот стиль, и, видимо, зрители это ощущают.

— Если Карен Кавалерян любит фанк, то, наверное, не будет проблем совмещения русских текстов с нерусской музыкой, как это часто бывает.
— Нам это с ним удавалось и в «Лиге блюза». Поскольку он блюз не так любит, как фанк, он меньше его чувствует и знает, мне приходилось много «доставать» его. Но это не важно. Всё равно получалось так, как нужно мне и ему. Если бы ему что-то не нравилось, он не молчал. Он парень тоже убеждённый.

Он не из тех людей, которые говорят: «Да хрен с тобой! Как хочешь, так и напишу». Нет. И как раз тогда мы делали тексты, которые не особо отвлекали зрителя от музыки, но при этом вместе с музыкой поддерживали накал, драйв и создавали нужное настроение.

Не скажу, что тексты должны быть в песне нейтральными. Хотя бы потому, что если текст нулевой, то какая бы музыка не была гениальная, она никогда не станет хитом. Текст доводит ситуацию до кондиции.

У нас текст не должен быть перегружен смыслово или аллегорически. Он должен быть сразу, в момент прослушивания, понятен, и, вместе с тем, нести какое-то содержание, послание или маленькую историю, рассказ. Безусловно, это становится стихотворением. Но в то же время текст должен быть в жёсткой сцепке с настроением музыки и группы.

— Может ли русская музыка влиять на стили, подобные фанку или соулу?
— Это абсолютно американская музыка. Когда она начинает смешиваться с нашей музыкой, то начинается русский рок. Хорошая вещь, против которой ничего не имею, но сам в этом не участвую. Русский рок- это направление рок-музыки, в котором отечественные музыкальные корни взаимодействуют с американскими. И побеждают их.

— А какое ваше понимание хорошей музыки? Есть какие-то её критерии?
— Послушайте, например, Humble Pie, John Mayall, The Who — это воплощение того, что я считаю хорошей музыкой.

— Несколько слов о хард-роке, когда вы работали с Четверговым. Сложно было перестроиться?
— С блюза на хард-рок не очень. На фанк — сложнее.
— Много новой музыки вы сегодня слушаете?
— Мало. Дело в том, что существуют тонны старой музыки, и я не всё это прослушал. И это мне необходимо. Но если говорить о новой музыке в прямом смысле этого слова, не хронологически, а новой с точки зрения эстетической, то мало. Могу слушать новые группы в любимых стилях — в блюзе, роке, фанке.

— Можете ли выделить период, когда возникает потребность смены стиля музыки, которую играешь?
— Нет. С одной стороны, я человек, который занимался профессионально тремя разными жанрами: был певцом в блюз-бэнде, сейчас являюсь певцом в фанк-группе, а в группе «Четверг Арутюнова» был хард-рок певцом.

Три направления пропустил через себя. Ни одно из них не является более интересным по сравнению с другими, или более сложным. В каждом есть своя специфика, и меня они интересуют до сих пор.

Кстати, еще люблю старый арт-рок, начала 70-х. С удовольствием такую музыку попробовал бы поиграть. Недавно был на концерте Кита Эмерсона и был потрясен. Это тоже мое. Если бы была группа, если бы знал людей, которые готовы играть такую музыку, сразу бы подписался. Если бы меня взяли, конечно. Надеюсь, взяли бы.

Всё остальное — не знаю, но вот эти четыре направления для меня самые интересные. Блюз, рок, фанк и арт-рок.

Сейчас, будучи в зрелом возрасте для музыканта, с удовольствием слушаю хард-рок типа «AC/DC» и не считаю, что это подростковое занятие. Недавно пел этот материал с московской кавер-группой «AC/DC». Они меня приглашали в свой концерт, спел три песни. В этой музыке, кстати, тоже есть своя колоссальная сложность для пения. Так что, для меня интерес к чему-либо не зависит от какого-то периода или возраста.

— Ваше пожелание всем любителям хорошей музыки?
— Слушать ее. Та музыка, которую вы любите, и является хорошей. Это ваш выбор. Если вы её любите — она хорошая. Но при этом не спрашивайте моего мнения. Потому что моё мнение может не совпадать с вашим.